ИЛЬЯ ЧУКАЛИН: конкурс показал, что НКО еще нужно учиться писать заявки

  Глава Фонда президентских грантов в интервью Агентству социальной информации — о впечатлениях и выводах от первого состязания за гранты 2017 года.

 Сразу после окончания приема заявок, 1 июня, Фонд назвал самые популярные у претендентов тематические направления: охрана здоровья, наука и просвещение, соцобслуживание. О чем, если конкретнее, были проекты?

  Чаще всего организации описывали какую-то часть своей работы, подчиняя ее проектной логике и требуемой форме. Абсолютно все справились с новой системой подачи заявок в полностью электронном виде. Мы переживали, но за весь период конкурса к нам поступило только два вопроса о трудностях заполнения. Электронная заявка и сокращение числа требуемых документов сильно упростили многим задачу, о чем нам много писали сами участники конкурса.

  Кампания еще не окончена, но интересно ваше мнение и выводы Фонда, которые уже сейчас можно сделать.

  НКО еще нужно учиться писать заявки. Многие проекты оказались не настолько проработанными, как хотели бы видеть оценивавшие их эксперты. У нас несколько гипотез, почему это произошло. Может быть, кто-то не особо верит в реальную конкурсность и возможность победить и не очень ответственно подходит к подготовке документов. Второе — знаете, как мы привыкли, сначала включить прибор и сломать его, а потом прочитать инструкцию. Многие начали писать заявки, не прочитав положение о конкурсе и опубликованные на сайте рекомендации по подготовке заявок. Мы сняли видеоинструкцию, подготовили методические материалы, в том числе по тому, как оформлять бюджет, провели 21 семинар по подготовке к участию в конкурсе. Но у 90% организаций, которые не получат гранты в этот раз, главная ошибка — непроработанный бюджет проекта.

  По каждому запланированному мероприятию заявка должна отвечать на вопросы «что?», «где?» и «когда?». Что за семинар вы проводите (кто на него будет приглашен), где и когда он проходит. Не обязательно указывать точные даты и адреса, но планы должны быть обоснованными: «Мы выберем место исходя из таких-то критериев», «Планируем провести в мае, но если ключевые спикеры не смогут, то сдвинем на июнь». Некоторые писали: «Семинар для 30 представителей НКО». А кто это будет? Вы просто позовете своих друзей? Это будут 30 сотрудников одной НКО или по одному от 30 разных? Эксперт всегда ищет определенности и подтверждения эффективности затрат. Как рассчитана стоимость семинара? Что входит в сумму? Оплата работы ведущего, проживание, аренда помещения? Если помещение платное, то почему нужно именно оно, а не площадка местной общественной палаты или партнерского вуза? Если эксперт не находит ответов на свои вопросы, то он может понизить оценку — это его право, и оно записано в методике проведения экспертизы.

  Не все услышали наши призывы не завышать бюджет. Многие привыкли, что в предыдущие годы при присуждении грантов бюджеты среза̀ли, и запрашивали завышенные цифры.

  Чтобы было куда торговаться.

  Да, но теперь такие заявки рискуют вообще не пройти конкурс. Крайне редко, если проект был хорошим, но смущала одна статья, эксперт рекомендовал снизить расходы конкретно по ней.

  Другая ошибка — несоответствие бюджета календарному плану. Есть заявки, где мероприятия расписаны до мая следующего года, но зарплата и аренда посчитаны до ноября, и непонятно, что организация будет делать в остальные шесть месяцев. Или, бывает, в «ожидаемых результатах» написано: «Пройдут семинары с участием 200 человек», — а в календарном плане стоят пять семинаров по 20 человек. Расходы на питание при этом указаны исходя из двухсот, а не ста.

  К сожалению, многие хорошие, давно работающие организации подготовили не очень сильные заявки. Поэтому важно сказать: результаты конкурса — не оценка организации, не ее уровня работы в целом. Это оценка заявки и труда конкретных сотрудников, которые ее готовили.

  У нас несколько раз повторялась история: НКО претендует на получение гранта на фестиваль, который проводит не первый год. Фестиваль замечательный и известный. Но эксперт не находит обоснования: почему в предыдущие годы он обходился без господдержки, а теперь не может? Что даст поддержка в этот раз?

  Не всегда ясен из заявки и социальный эффект проекта. Живя в своем мире, организация не хочет смотреть глазами эксперта, который в этом мире не живет. И она пишет ожидаемый результат: «Приедут 200 человек». Но ведь это не результат. Социальный эффект — это когда участники получат новые знания, смогут найти партнеров, собрать средства, обменяться опытом, объединиться для решения какой-то проблемы. Иногда у эксперта складывается впечатление, что заявка просто про туризм: здорово же съездить на семинар в Петербург или в Крым?

  В отдельных проектах даже были заявлены люди, которые не знали о своем участии в них. Мир гражданского сектора — маленький, можно встретиться на конференциях или как-то еще выяснить, кто в чем задействован. Некоторые ссылались на поддержку партнеров, но выяснялось, что с этими партнерами никто и переговоры не вел.

  Отдельные НКО, возможно, подумали, что их работа и так всем известна и не нуждается в обоснованиях. Не приложили письма поддержки, не публиковали информацию о мероприятиях в социальных сетях и на сайте. Мы специально сократили список обязательных к предоставлению документов — в нем остались только устав и выписка из ЕГРЮЛ — и лишь рекомендовали собирать дополнительные. Но если нет ни сайта, ни публикаций в СМИ, ни писем поддержки — как эксперт может проверить опыт локальной НКО? Практически все подобные заявки конкурс не прошли.

  Наряду с НКО, у которых реально есть солидный опыт работы и мероприятий (просто он не отражен в заявке), существуют и такие, у кого нет.

  А это нормально. Для этого мы и разделили претендентов на три категории: крупные межрегиональные проекты на запрашиваемую сумму более 3 млн рублей, средние внутри одного региона — от 0,5 до 3 миллионов и небольшие — до 500 тысяч. И для них работает разный «вес» критериев. Например, от заявок до полумиллиона не ожидали большого опыта, хорошего сайта и множества публикаций в Интернете — понятно, что они только-только создались. Но даже новая организация может иметь как минимум группу в соцсети, где видна ее команда, и собрать письма поддержки. Объединенный экспертный совет, кстати, решил рекомендовать координационному комитету, который 31 июля будет утверждать победителей, установить разные «проходные баллы» для трех категорий: 70, 65 и 60 баллов соответственно, чтобы не уравнивать разных по опыту и масштабу деятельности участников.

  Для многих организаций было в новинку, что, помимо собственно проектных расходов, можно заявлять административные затраты вплоть до бумаги для принтера, а также зарплаты. Насколько зарплаты были адекватными?

  В массе своей — более чем адекватными. В отдельных случаях они были неоправданно высокими, и тогда эксперт снижал оценку за реалистичность бюджета, а этот критерий у нас имеет повышенный коэффициент значимости и сильно влияет на конечный рейтинг.

  Какие еще критерии имеют повышенную значимость?

  Логическая связность проекта. Из целей должны следовать задачи, из задач мероприятия, а из них — результаты. Если мероприятие не выполняет задачу, то проекту сразу ставят минус.

  Далее, актуальность проекта и соответствие грантовому направлению. Например, проведение настольных игр или прыжки подростков с парашютом заявляются по направлению «охрана здоровья», но эксперты сомневаются, что проект способен решить именно эту задачу.

  Есть показатель соотношения опыта команды и уровня задачи, которую она себе поставила. Возникали вопросы, как сложной медицинской тематикой будет заниматься коллектив, где нет врачей и не ясно, будут ли их привлекать.

  Критерий информационной открытости тоже был для нас очень важен. Особенно в случае с организациями, ранее получавшими президентские гранты или финансирование из других крупных источников: если они не сообщали на своих ресурсах о мероприятиях в рамках этих грантов, то «скромность» работала против них.

  Ко второму конкурсу мы сделаем работу над ошибками претендентов на гранты, чтобы НКО могли учитывать эти примеры. И над своими ошибками тоже: если у стольких организаций проблемы с описанием бюджета, значит, в следующий раз мы можем сделать больше подсказок в информационной системе, облегчить интерфейс, решить другие технические вопросы.

  Вы ожидали такой картины, какую сейчас видите?

  Мы не ожидали в первую очередь количества: 6623 поданных заявки — это рекорд, и это был вызов для нас. Нужно было обработать их все и собрать достаточно экспертов для их оценки. В итоге 460 человек оценивали 5888 проектов, еще 690 заявок были отклонены из-за несоблюдения формальных требований конкурса, а 45 — отозваны. В основном каждую заявку оценивали по два эксперта. Если их мнения оказывались полярными, то привлекался еще и третий.

  А что касается качества проектов — обычная ситуация грантовых конкурсов. Всегда есть хорошие и плохие заявки, есть организации, дающие недостаточно информации. Всегда находятся претенденты на грант, подающие заявку в последний день, — а в этот раз, в отличие от предыдущих конкурсов, мы не давали пять лишних дней на возможную доработку, чтобы не дискриминировать других участников, которые подали все вовремя в достойном виде. Мы возвращали заявки дорабатывать только в течение срока их подачи, который был общим для всех — с 17 апреля по 31 мая. За 45 дней можно успеть всё: подготовиться, заполнить, отправить, при необходимости доделать и переподать.

  И главный совет для тех, кто хочет претендовать на президентский грант во втором конкурсе, — уже сейчас начинать готовиться. Исходя из тех результатов, которые мы имеем, скорее всего за первый конкурс распределим больше половины текущего грантового бюджета (он составляет 4,3 млрд рублей. — Прим. АСИ), но меньше половины, если считать от планируемой суммы с учетом ожидаемого решения президента России об увеличении грантового фонда. Так что шансы у следующих участников очень большие.

  В целом удовлетворенность от первой кампании есть. Эксперты давали проектам очень взвешенные оценки, многие давали подробный комментарий, почему они поставили ту или иную оценку.

  А конкурсанты смогут почитать написанное?

  Рейтинг своей заявки все участники увидят в личном кабинете на сайте, и по запросу мы сможем дать ознакомиться с выводами и замечаниями. Правда, обработаем их стилистически, потому что иногда эксперты формулировали хоть и правдиво, но слишком жестко, неделикатно. Состав объединенного экспертного совета обнародован, но вот полный состав экспертов и данные, кто какую заявку оценивал, конечно, претенденты не узнают, чтобы обеспечить объективность работы экспертов и исключить конфликт интересов.

  Проходила информация, что Фонд задействует в оценке проектов НКО региональные общественные палаты.

  Нет, не совсем так. Есть идея использовать площадки палат для презентации проектов-победителей и их результатов. Там же можно устроить мастер-классы от получателей грантов, где они расскажут, как дошли до жизни такой. Но дать палатам (а не отдельным их представителям, которых мы привлекаем) право проводить экспертизу или устанавливать какой-то контроль над грантополучателями — значит породить конфликт интересов и обидеть людей. Контролеров у нас и так уже более чем достаточно. А мы верим в победителей конкурса и в их добросовестность.

  Мы уже говорили, что мир гражданского сектора — маленький. Будут ли результаты конкурса неожиданными для самого сектора?

  Они точно будут релевантными. В процентном соотношении победителей будет больше, чем в конкурсах президентских грантов в предыдущие годы. Хотелось бы, чтобы их было еще больше. А среди тех, кому поставили высокие баллы, радостно видеть много известных хороших организаций.

  По материалам сайта Агентство Социальной Информации.